Читаем без скачивания Беглец [СИ от 21.11.11] - Анджей Ясинский

Какое-то старое капище посреди дремучего леса. На покосившихся камнях светятся иероглифы. Толлеусу страшно. Он медленно идет вперед, озираясь по сторонам. В руках у старика диковинный жезл — железный прут с удобной деревянной ручкой на конце. Вокруг ни души, как и положено ночью на капище. Но старик уверен — он здесь не один. И точно — неожиданно со всех сторон появляются жуткие твари из ночных кошмаров, жаждущие его крови. Искусник словно этого и ждал — целит жезлом в ближайшего монстра и активирует… Механизм? Плетение? — Визуальной составляющей нет, но чудовище, разбрызгивая черную кровь, падает и больше не двигается. Его судьбу разделяет второе, третье, четвертое… Их слишком много, они совсем близко! Толлеуса хватают, острые зубы погружаются в его плоть. Вместо боли в мозгу бьется лишь разочарование: до цели осталось совсем чуть-чуть! Он умер без сомнения, но продолжает мыслить. Чудовища, все еще терзающие бездыханное тело, исчезают в сгущающемся тумане. Но вот туман вновь рассеивается, и Толлеус стоит здоровехонек в самом начале пути. Как будто время пошло вспять. Но только он знает, что время тут не при чем. Он умер только что, просто это другая жизнь, и осталось еще четыре.

Мужчина богатырского сложения с короткой стрижкой достает нож и, не моргнув глазом, режет себе руку до кости. Толлеус снисходительно усмехается своим (или чужим?) мыслям: "Как некачественно делали раньше!" Здоровяк тем временем с ловкостью фокусника снял с руки кожу, как перчатку. Толлеус аж вздрогнул. Но что это? — У человека железные кости, соединенные хитрыми механизмами. Пальцы сжимаются и разжимаются без мышц. А кожа хоть и живая ткань — всего лишь маскировка. Очевидно, что-то сломалось, и человек собирается починить свой великолепный протез.

Вокруг темный лес — в свете звезд почти ничего не видать. Внутренности сжимаются в предчувствии близкой угрозы. Толлеус еле различает "свои" руки, одевающие на голову повязку-амулет и мир преображается! Темнота исчезает, возвращаются краски. Появляются какие-то надписи, разноцветные стрелочки услужливо показывают на что-то важное. Прячущаяся в траве мышь заботливо обводится зеленым контуром — она не опасна. И Толлеус не обращает на нее внимание. Он знает — крупные хищники будут с красным контуром. Старик своей волей увеличивает и уменьшает то, что видит, осматривая окрестности. С облегчением выдыхает воздух сквозь стиснутые зубы: никого.

Городские трущобы. "Поле битвы" — на улице мертвые и раненые. Одно тело выглядит хуже других — обожженный обрубок человека. Толлеуса обуревает целая гамма противоречивых чувств: интерес, сочувствие, недовольство… Старик видит сложнейшие искусные плетения от маленького амулета, который не дает душе покинуть изувеченное тело.

Снова тот же калека — уже на кровати, а вокруг суетятся целители. Неожиданно волна озарения захлестывает Толлеуса. Он, лекарь-самоучка, может помочь! Искусник прогоняет всех целителей и начинает делать непостижимые вещи с аурой и жизненными нитями страждущего, переплетая их как будто это простые веревки. И обрубок на глазах превращается в молодую девушку.

Схема. Хитрая схема-иллюзия висит в воздухе: разноцветные квадратики, стрелочки, кружочки. Толлеус горд, ведь это он создал ее. Старый искусник по стрелкам уверенно отслеживает пальцем несколько точек на схеме, одновременно перед глазами появляется структура незнакомого плетения. Готового плетения — хоть сейчас в жезл клади. Кому сказать — не поверят! Впрочем, собеседник есть — небольшой камень в браслете на руке. Нет, Толлеус не сошел с ума, чтобы разговаривать с камнями. Это даже не амулет связи — это темница с пленником.

Чувство пьянящей радости. Полет. Высоко-высоко, как птица. Внизу раскинулся величественный город. Красиво, аж дух захватывает. Толлеус в восхищении повис в воздухе между небом и землей. Уголки губ тронула легкая улыбка: он только что сделал мелкую пакость — с помощью Искусства исписал одну из крыш далеких домов. Снизу не видать, но любой летун вроде старика сможет полюбоваться аккуратной надписью. А теперь, как честному человеку, надо подписаться. "Ник Админ Рутович", — вот так!

Знакомая обстановка тюрьмы — зала с заключенными. Приходит чувство непонимания, дискомфорта. Толлеус — пленник. Опустив глаза, он смотрит, как по его молодому телу ползает, будто живое, нарисованное черное существо. Он видел его раньше и думал, что это просто татуировка. А теперь точно уверен — это лечебный амулет.

Толлеус лежит на земле возле развалин какого-то дома. Причем некоторые камни вопреки всем законам природы плавно кружатся в вышине. Солнце слепит глаза — закрыть их и не открывать никогда. Теперь это действительно его глаза и это его немощное тело распростерлось на мостовой. Дыхание с надсадным свистом вырывается из груди. Сердце бьется неритмично. Надо срочно снять мышечный спазм, отрегулировать подачу воздуха и расширить манопоток, иначе жилет не справится. — Дрожащей рукой старик стал шарить под плащом в поисках нужного вентиля. Горячая боль, пульсирующая в груди, отпустила. Теперь бы забыться на несколько часов, восстановить силы — он уже слишком стар для таких приключений. Но нельзя — надо найти посох, а потом срочно домой — главный манокристалл пуст как колодец в пустыне. Жилет сейчас работает на личном запасе маны самого искусника. Надолго его не хватит. Толлеус из последних сил уцепился за уплывающее сознание — надо домой. Раз надо, значит надо. Ну и что, что больно? Всегда больно. Боль бывает сильнее или слабее, но она есть всегда. Сегодня боль всего лишь чуток сильнее — что ж, бывает. Нужно перетерпеть и идти. Зачем? Может, сдохнуть прямо здесь? Бог нынче одарил его воистину чудесными видениями. Лечебные амулеты небывалой силы, которыми люди пользуются походя, как ложкой за обедом, Искусство на грани сказок, доступное ему — Толлеусу. Самодвижущиеся экипажи и полеты в небесах… Такого не бывает. Зачем тогда жить и мучиться дальше? Зачем продлевать свои страдания? Да затем, что "кое-что" всяко лучше, чем совсем ничего!

Собрав волю, старик открыл глаза. Как раз, чтобы увидеть, как высокий парень с девушкой на плече перешагивает через него. Тот самый узник, освобожденный оробосцами, который без малого тридцать лет исправно снабжал Толлеуса маной. А со щеки девушки в издевательской ухмылке щерила зубы картинка-амулет из видений.

Темнота ночного города милостливо скрывала троих людей, неспешно идущих по слабоосвещенной стороне улицы. Глубокая ночь еще не наступила, по дороге попадался припозднившийся народ, и наша троица пока не обращала на себя ненужного внимания стражи. Возглавлял процессию чародей Слурин, а два сопровождавших его воина играли роль телохранителей. Они не прятались, однако по возможности старались не привлекать к себе внимания. Придуманная на скорую руку легенда была не очень надежной, но пока работала — часто встречающаяся стража не обращала внимания на торговца с охраной, несколько дней назад официально въехавшего в город, при этом, как и положено, зарегистрировавшегося в магистрате, о чем свидетельствовала специальная бляха с печатью. Дела заставили почтенного торговца отправиться на ночь глядя для неотложных встреч с другими уважаемыми торговцами, что, впрочем, совершенно не интересовало хранителей городского спокойствия. Время еще было не настолько позднее, чтобы вызвать подозрения их прогулкой, но если поиски окажутся безрезультатными, придется использовать чародейские приемы и до утра стать "ночными тенями", рискуя вляпаться в какую-нибудь искусную гадость, обильно понапиханную в этой части города, и чутко реагирующую на чародейство. Сегодня, вопреки логике, Слурин решил осмотреть центральную часть города, где жили в основном аристократы и просто богатые люди. Именно это и являлось причиной наличия большого количества различных искусных защит из-за чего их "прогулка" становилась более опасной. Особенно, когда опасность имеет вид не ночного грабителя, как в более бедной части города, а чего-то неопределенно-эфемерного. Приходится очень напрягаться, чтобы создаваемые чародеем исследовательские конструкты-разведчики не вызывали срабатывание систем безопасности проплывающих мимо домов знати.

Предусмотрительность чародея уже не первый раз оправдывала себя — несколько раз их останавливал патруль городской стражи, исправно несшей службу в этой части города. Задав стандартные вопросы "Кто? Куда?", проверив бляху и наличие искусных печатей на мечах охраны, сопровождающей торговца, они продолжали свой обход. Каждый раз Слурин напрягался, в особенности при проверке печатей на оружии. Его раздражали местные правила — всем въезжающим в город вооруженным гостям в обязательном порядке необходимо запечатывать мечи и луки. Чародей считал, что это лишь дополнительный доход в городскую казну. Хотя, может, так еще делают для наиболее быстрого решения иногда возникающих конфликтов между приезжими и местными: как только запечатанный меч доставался из ножен или распаковывался лук, печать ломалась, оставляя на окружающих предметах множественные искусные метки, одновременно с этим подавая сигнал страже. И даже если нарушителю удастся скрыться, по этим меткам, зарегистрированным за гостем города, легко будет узнать кто это был, что существенно упростит его поиск. А напрягался Слурин из-за того, что у всех их воинов такие печати были фальшивыми. Вернее настоящими, но "обезличенными", что стоило просто огромную сумму денег. Подделки имело смысл применять лишь потому, что у уличных патрулей отсутствовали довольно дорогие амулеты идентификации, а использовались несложные, определяющие лишь наличие неразрушенной искусной печати.